Форум » АрхивЪ - История кораблестроения и вооружений » Самый нужный прибор » Ответить
Самый нужный прибор
юнга: Вопрос ко всем знатокам. Знатоки военной истории если вспоминают о приборах управления артиллерийской стрельбой во времена русско-японской войны, то в основном о пресловутой системе Гейслера. Суть той системы состояла в том, что она помогала организовать артиллерийскую стрельбу всех орудий одного корабля. То есть: с помощью электрических проводов к каждому орудию старший артиллерист мог отправить дистанцию стрельбы, угол, и род снарядов. А так же знатоки могут вспомнить гироскопическую стабилизацию мелкокалиберной зенитной артиллерии на некоторых кораблях второй мировой войны. Все это не раз обсуждалось на разных форумах. И при упоминании системы Гейслера, и других подобных систем для ненаблюдательных людей все становилось ясно. А в действительности, за бортом рассмотрения оказалась одна, чрезвычайно важная сторона этого вопроса. Дело в том, что каким образом произвести организацию совместного использования орудий (стрелять ли им всем вместе залпом или по одиночке) может быть не так уж и важно. На самом деле гораздо важнее вопрос об устранении влияния качки корабля на прицеливание его орудий. Само собой, что корабль находящийся в открытом море все время испытывает хотя бы небольшую качку, впрочем, иногда довольно значительную. Например, во время Цусимского сражения волнение на море доходило до шести баллов в связи с этим интересно было бы узнать, какой угол крена испытывали корабли обоих враждующих сторон? Например, известно, что крейсер «Аврора» во время сильного шторма у берегов Африки кренился до 40 градусов. Во время Цусимского сражения крены у всех кораблей были конечно гораздо меньше, но надо помнить, что адмирал Макаров писал, что даже во время относительно тихой погоды все равно присутствует хотя бы небольшое волнение, и корабли (включая и броненосцы) кренятся до 3 градусов. Не все знают, что угол вертикального наведения российских орудий калибра 12 дюймов на обычную во время Цусимского боя дистанцию 30 кабельтовых был равен 3,36 градусов., а японских 3,55 градусов. Причем в некоторые эпизоды сражения дистанции были и 20 кабельтовых, а обстрел броненосца «Князь Суворов» производился японцами с дистанции около 10 кабельтовых, при которой угол вертикального наведения японских орудий 0,95 градусов. То есть даже меньше одного градуса. Но это означает, что если артиллеристы обоих сторон стреляли совершенно не учитывая углов качки, то в зависимости от конкретного накренения в каждый момент, угол крена то складывался с углом вертикального наведения, то вычитался из него. И каждый кто способен выполнить эти два простейших арифметических действия, может вычислить истинный угол бросания снарядов в максимум и минимум. Возьмите 3,36 и прибавьте еще 3 градуса, получите угол бросания 6,36 градусов в максимуме, а теперь из 3,36 – вычтите 3 градуса – получите почти полный ноль. Следовательно – если на артиллерию обоих противников действовало влияние качки, то тогда обязан был происходить гигантский разброс снарядов по дальности – некоторые снаряды по идее должны бы падать у самого борта стреляющего корабля, а другие – наоборот – вместо тридцати кабельтовых улетать на сорок пять. Причем это взят минимальный угол качки 3 градуса характерный для тихой погоды, а поскольку на самом деле волнение в тот день было довольно значительным, и вероятно значительно превышало три градуса, то значит и разброс был еще более гигантским. Между тем все наблюдатели отмечают, что японцы наоборот стреляли очень метко и кучно. Да и русские не так уж плохо. Во всяком случае такого дикого рассеивания не было. А это значит, что воздействие качки на вертикальную наводку орудий каким-то образом устранялось на кораблях обоих враждующих сторон. Поскольку никаких гироскопических установок многотонных артиллерийских орудий в те времена в принципе не могло быть, значит, на кораблях того времени неизбежно существовал какой-то прибор, устраняющий влияние качки. Но ни один, увлекающийся военно-морской историей человек, никогда ни чего подобного не читал и не слышал о таком устройстве во времена русско-японской войны, а также не следует забывать и о боях испано-американской войны, да и в японо-китайских морских боях. Не значит ли то того, что никакого прибора, помогающего устранить влияние качки не было?
юнга: Это значит, что при стрельбе на дальнюю дистанцию, когда казенник пушки опускается вниз до самого предела, наводчик башенного орудия тоже должен был бы вылезать из своего кресла, и становится на коленки, чтобы на карачках производить прицеливание из своего орудия. Или в противоположность этому: когда однотипный «Апраксину» - «Сенявин» стрелял из орудия главного калибра по вражескому миноносцу ночью после Цусимского сражения, от чего тот миноносец переломился пополам, то можно предположить, что миноносец находился очень близко к этому кораблю. И чтобы наклонить орудие главного калибра на такую дистанцию, возможно, что ему придали даже некоторый угол склонения, а значит, казенная часть пушки поднялась максимально вверх – на 1,28 метра, отчего наводчику этого орудия пришлось бы прицеливаться подпрыгивая до своего прицела, или подставляя себе под ноги деревянные ящики, чтобы увидеть его. ЭРГОНОМИКА ОРУДИЙНЫХ БАШЕН Но конечно каждый из вас понимает, что ничего подобного не было, просто потому, что прицелы корабельных орудий все время остаются на своей постоянной высоте, в отличие от сухопутных, у которых хотя и гуляют, но на небольшую величину. Как вы знаете, на каждой башне главного калибра русских броненосцев, на их крышах всегда имелись по три башенки – две башни, это наводчиков колпаки наводчиков, и одна башенка – командира башни. Сам по себе каждый из этих колпаков небольшого размера, и в нем едва умещается голова наводчика, так кроме нее там должен еще стоять и прицел, который в принципе не может никуда подниматься опускаться по причине отсутствия какого-либо запаса высоты внутри этого колпака. А кроме того, неясно кто из наводчиков осуществляет горизонтальную наводку башни на цель: правый наводчик или левый? Ведь командир башни этим не занимается, поскольку осуществляет только общее руководство над личным составом внутри башни. Так же в случае аварийной ситуации и обрыва связи со старшим артиллеристом командиру башни пришлось бы самостоятельно производить множество вычислений: рассчитывать и дистанцию до цели, величину изменения расстояния, величину изменения целика за время полета снаряда, деривацию полета снаряда, то есть командир должен высчитывать точку встречи снаряда и цели. В общем – командиру совершенно некогда самостоятельно вращать маховики горизонтальной наводки, это обязан делать кто-то из наводчиков. Но кто именно: правый или левый? Причем, Евгений Поломошнов, тщательно разобравшись с организацией стрельбы из корабельных орудий времен русско-японской войны, при написании им книги про это, утверждает, что в каждой орудийной башне должно быть ТРИ наводчика: два наводчика вертикальной наводки (каждый для своего орудия). А это означает, что тогда в каждой орудийной башне должно быть по четыре колпака: три для наводчиков, и четвертый для башенного командира. Однако каждый из нас отлично знает, что этих колпаков на крыше каждой башни кораблей времен русско-японской войны было всего три, а не четыре. И следовательно один из наводчиков никак не умещался, и гулял где-то внутри башни. Что Вы об этом думаете?
юнга: И почему читатели любители истории должны что-то думать, ведь по уму-то все должны просто открыть соответствующий документ, и прочитать как все это было организовано на самом деле. Но почему-то авторы всех военно-морских книг не удосужились описать нам достоверную картину: кто и чем занимался внутри башни орудий главного калибра? И обратите внимание, что о том, кто из наводчиков: правый или левый осуществляет горизонтальную, а кто вертикальную наводку в наставлении "Организация артиллерийской службы на судах 2-й эскадры флота Тихого океана", ничего не известно - об этом важном обстоятельстве не сказано ни слова. А это значит, что есть еще одна какая-то совершенно неизвестная нам инструкция для личного состава орудийных башен по организации работы по заряжанию и прицеливанию орудий главного и среднего калибров. Причем эта инструкция видимо строго секретная, несмотря на прошедшие сто лет. Если вы не верите этому, то задумайтесь, почему Евгений Поломошнов при написании книги о действии корабельной артиллерии в русско-японской войне даже не пытается найти точное описание действий расчета орудийной башни, а пробует угадать это методом гадания вероятно на кофейной гуще – кто там конкретно чем занимался. А потом он свои гадания изложит в книге, и все любители истории с удовольствием будут читать ее и воспринимать за истину. А Евгений Поломошнов нигде не напишет в примечаниях, что мол он сам лично ничего не знает, и только строит догадки. Это конечно неплохо иногда, когда автор пытается разобраться с вопросом, но читателям наверное было бы лучше знать документально точное, а не гадательное положение дел. Для чего следовало бы просто сходить в архив, и посмотреть нужный документ, если конечно расписание личного состава внутри орудийной башни броненосцев 1900 года не является до сих пор строго секретным документом. Вот истинные слова уважаемого Евгения: «Разбираться так разбираться – предлагаю расписать: 1) численность и функционал расчетов для башен ГК, башен СК, казематов, палубных Сегодня успеваю изложить по башням 10-12 дм: а) в башне: - командир башни - офицер или кондуктор - вертикальный наводчик (2 на 2 на орудия) – матрос или унтер - горизонтальный наводчик 1 на башню – матрос или унтер - гальванер, арт. содержатель (двое?) вставляющий арт.трубку – унтер - замковый (двое) – матрос - сачковый (двое) – матрос - гальванеры для управления подачей – четверо (?) не знаю точно сколько человек– матросы - гальванеры для управления досылателями – двое (?)– матросы Итого: 16, мало, обычно больше, кого упустил? б) внизу: тут сегодня не успеваю написать… С уважением, Поломошнов Евгений»
юнга: Поэтому я несколько проясню проблемы эргономики орудийных башен. Поскольку прицел размещенный в башенном колпаке не имеет технической возможности подниматься и опускаться вниз вместе с орудийным стволом большого калибра, то там придумана такая вещь: К казенной части орудийного ствола крепится небольшой кронштейн, длинной точно такой же, как и кронштейн у прицела, закрепленного на оси, и позволяющему ему поворачиваться чтобы изменять угол наклона. И вот оба этих кронштейна – и кронштейн прицела, и кронштейн закрепленный на казенной части орудия соединены тонкой длинной металлической тягой, благодаря которой и прицел и ствол орудия получают абсолютно одинаковый угол вертикального наведения. Эту странную конструкцию вы можете увидеть в чешской книге «Боевые корабли» («Valecne lode») издательства Прага 1986 г, том 2. страница 64, качающийся прицел башни главного калибра броненосца «Микаса». Но зачем это сделано? Вероятно от большой глупости. Скорее всего, кораблестроители тупо скопировали принцип наведения сухопутных пушек и применили его к морским орудиям, хотя тут он совершенно не нужен и даже вреден. Это произошло видимо потому, что никто не понимает различия принципов наведения сухопутных и морских орудий. Дело в том, что у сухопутных пушек цель, которую они обстреливают, может находится на любой – разной высоте, а вовсе не обязательно на горизонтальной плоскости земли. Например – обстреливаемая цель может в принципе находится на противоположном низком берегу реки, или внизу оврага, или у подножия холма, тогда как стреляющая пушка в это время находится на несколько десятков метров выше цели. Поэтому прицел полевой пушки должен иметь возможность наклоняться вниз относительно ствола. Точно так же в противоположной ситуации если враз засел на вершине холма, то прицел полевого орудия должен иметь возможность поднимать свой угол зрения вверх, чтобы хотя бы увидеть расположение врага. Вот это принципиальная особенность всех сухопутных пушек. Но в противоположность этому, корабельные орудия времен русско-японской войны (пока не было самолетов) не имели никакой необходимости обстреливать цели находящиеся выше или ниже их плоскости. Потому, что все корабли плавают только по горизонтальной поверхности моря, поэтому у корабельных орудий тех времен в принципе не должно быть прицелов, отклоняемых от горизонтальной плоскости! Однако, именно такая глупость и была реализована для всех морских пушек. То есть, конструкторы с помощью всяческих ухищрений добивались того, чтобы при увеличении угла подъема орудия главного калибра, его прицел тут же одновременно с ним наклонялся вверх, и при этом в прицел уже нельзя было увидеть поверхности моря, а одно только небо. И для дальнейшей наводки корабельному наводчику пришлось бы сначала вернуть окуляр прицела в горизонтальное положение. Это обыкновенная техническая глупость. Потому, что если горизонтальная ось прицела действительно должна находится на мишени – корабле врага, то вертикальная черта прицела – совсем не обязательно. Это из-за того, потому, что ствол орудия и прицел – две совершенно разные вещи. Если орудийный ствол должен иметь определенный угол вертикального наведения в каждый конкретный момент, потому, что дальность до цели может постоянно меняться, то угол вертикального наведения для морского прицела менять совершенно необязательно – ведь все равно вражеские корабли плавают только по горизонтальной плоскости поверхности моря. И учтите, что прицел орудия времен русско-японской войны – это вовсе не дальномер, пусть даже и такой примитивный, как микрометр Люжоля-Мякишева.
юнга: То есть дальномер размещенный у башенных наводчиков кораблей постройки до 1905 года (да и несколько более поздних тоже, вплоть до появления внутрибашенных дальномеров после первой мировой войны) не имел НИКАКОЙ возможности измерять дистанцию до вражеских кораблей, и в сущности такой прицел был бесполезной игрушкой, просто скопированной от сухопутных пушек. Поэтому вертикальный наводчик внутри орудийной башни хоть главного, хоть среднего калибра не мог самостоятельно измерить дистанцию до вражеского корабля, а в лучшем случае мог судить о ней только собственными догадками. Сами понимаете, что это весьма глупо. Но как же тогда вообще осуществлялась вертикальная наводка орудий, если башенные наводчики не имели никакой возможности измерить дистанции? Да очень просто – они получали ее извне. То есть, внутри башни на каждом орудийном стволе был закреплен циферблат задающего дистанцию прибора, и поэтому прицел башенным наводчикам был вовсе не нужен, за исключением аварийных ситуаций, когда корабельная дальномерная станция была разбита, и тогда наводку приходилось осуществлять гадательным способом. Но о том, каким хитрым но широкоизвестным способом пользовались корабельные наводчики для этого, я расскажу когда-нибудь позднее. Уважаемый Comte, утверждает, будто все наводчики, и в том числе наводчики башенных орудий, смотрели в свои прицелы, осуществляя наводку. Но задумайтесь: зачем им это надо было делать, если для того, чтобы осуществить вертикальную наводку, то перед этим надо определить полный угол вертикального наведения, для чего требовалось произвести немало вычислительных действий. Сначала нужно было определить дистанцию до вражеского корабля, пользуясь либо дальномером, либо оптическим прицелом. Затем рассчитать точку встречи снаряда и вражеского корабля, учитывая что за время полета снаряда он может изменить свою дистанцию до нас. То есть, при таком способе наводки каждый наводчик обязан был бы как минимум постоянно пользоваться микрометром Люжоля. А умели они это делать или нет – как вы думаете? Ясное дело, что все данные о дистанции стрельбы башенные артиллеристы получали от старшего артиллериста – управляющего огнем, и эти данные сообщались им по системе Гейслера (у японцев – Бара и Струда). Однако, уважаемый Comte тут же пытается опровергнуть это: дескать якобы «…до появления системы, выдающей полные углы цели, чего в системе Гейслера образца 1898 года НЕ БЫЛО». Вот это номер! Оказывается старший артиллерист не вырабатывал полный угол наводки для орудий! Интересно бы тогда спросить Comte: какой именно угол наводки высчитывал старший артиллерист: может быть какой-нибудь половинчатый, недорассчитанный? И поэтому наводчикам внутри башен приходилось самим брать в руки логарифмические линейки, и рассчитывать то, что не сосчитал для них старший артиллерист? Если вы вспомните рассказ знаменитого в прошлом писателя-мариниста Леонида Соболева, о том, как после гражданской войны в морскую академию направили учиться в офицеры прежних полуграмотных матросов, в числе которых были и артиллеристы наводчики. И вот один из этих матросов объясняет профессору академии, как он организовал стрельбу по вражеской батарее, с невидимой позиции. Профессор, увлекшись тут же просит его рассчитать данные для той стрельбы, и подает ему в руки логарифмическую линейку. А бывший матрос прячет от нее свои руки и говорит, что этот предмет он только издалека видел. Так вот, на самом деле все расчеты для наводки орудий в те годы выполнял один только старший артиллерист – управляющий огнем.
юнга: Однако, каждый из вас тут же вспомнит фразу, что управляющий огнем дает какую-то непонятную для вас «поправку целика», а плутонговый командир потом еще дополнительно исправляет ее соответственно калибру пушек. Так может быть, вы подумаете, будто старший артиллерист вычисляет какие-то неокончательные углы наведения орудий? Тут суть вот в чем. Как вы понимаете, то вражеский корабль – цель постоянно движется: то быстрее нашего судна, то медленнее. И поэтому он просто обязан смещаться по отношению к первоначальной наводке орудия, сделанной во время пристрелки. Вот чтобы обеспечить точное наведение для каждого следующего выстрела старший артиллерист и сообщает ПОПРАВКУ целика – то есть на сколько сотых долей градуса или тысячных дистанции следует дополнительно повернуть орудие, чтобы точно попадать. То есть поправка целика это вовсе не какое либо исправление, а есть в сущности тот самый полный угол наведения: "целик столько-то делений прибавить или уменьшить". Впрочем, все читатели, и в первую очередь уважаемый Comte, тут же могут вспомнить и еще одно обстоятельство: «Скомандованная поправка целика у пушек большого и малого калибра исправляется соответственно калибру пушки и расстоянию по таблице, которая должна быть на руках у командира плутонга». И: «необходимые поправки берутся прямо на цели, относя в надлежащую сторону вспомогательную точку прицеливания». Тут вероятно все читатели задумаются: что такое исправляет какой-то плутонговый командир в данных старшего артиллериста? А на самом деле все очень просто. Как вы знаете, у всех артиллерийских орудий существует такое явление как ДЕРИВАЦИЯ. Это отклонение снаряда в процессе полета на небольшую величину вправо (для русских орудий) от точки прицеливания. Причем эта деривация вещь вовсе не постоянная, а увеличивающаяся с ростом дистанции. То есть, при малых расстояниях до цели - при стрельбе прямой наводкой, никакой деривации в сущности нет, и ее можно не учитывать и вообще забыть. Вот именно поэтому о ней мало кто вспоминает. Но зато при стрельбе на большие дистанции деривация отклонения снаряда в сторону составляет уже несколько метров. Да и тут о ней тоже можно было бы в принципе забыть, если бы не два обстоятельства. Никакого особого вреда деривация не приносит, и ее учет используется лишь в очень редких случаях, но по глупости моряков они возвели это незначительное отклонение в серьезное упоминание. Ну, представьте себе сами: вот параллельно курсу вашего корабля идет вражеское судно длиной более ста метров. И вы целитесь в его середину, то есть на половину длинны 50 метров. Но из-за деривации попадете не прямо в центр этого судна, предположим на десять метров кормовее или носовее прицельной точки – ну разве это так уж плохо? Ведь во вражеский корабль при этом вы все равно попадете! Однако, надо учитывать, что русские моряки до начала русско-японской войны тренировались в стрельбе по артиллерийским щитам-мишеням чрезвычайно малого размера – поперечный размер этих щитов был около двух метров. Это значит, что достаточно снаряду было пролететь всего в двух метрах мимо цели, как был уже явный промах. Вот для исключения таких промахов и требовалось учитывать деривацию.
юнга: Но недоверчивые знатоки могут вопросить: почему если Тесленко утверждает, что старший артиллерист выдает наводчикам якобы полные и окончательные рассчитанные им углы наводки, то затем какой-то плутонговый командир смеет исправлять его данные? Вот как это сказано в наставлении: «Скомандованная поправка целика у пушек большого и малого калибра исправляется соответственно калибру пушки и расстоянию по таблице, которая должна быть на руках у командира плутонга». Для чего вообще нужно исправлять цифры наводки по неведомой таблице? Дело в том, что величина деривации, то есть бокового отклонения разная орудий разный калибров. У больших она меньше, а у орудий малых калибров – больше. При стрельбе на одну и ту же дистанцию у орудий 75-мм калибра деривация – боковое отклонение, допустим будет 15 метров. Тогда на эту же дистанцию 6-дюймовые орудия дадут деривацию, предположим 10 метров, а 12-дюймовые и того менее - всего-то 5 метров. Вот чтобы учесть разницу этих величин, для этого и вводятся поправки. Это значит, что старший артиллерист в своем расчете вычислял абсолютно все необходимые данные для наведения орудий на нужную дистанцию стрельбы. И он с помощью циферблатов Гейслера на русских кораблях, или циферблатов Бара и Струда на японских и английских кораблях передавал вычисленную им полную дистанцию стрельбы сразу для всех орудий одним простейшим поворотом ключа. При этом старший артиллерист нисколько не задумывается для каких именно орудий он сообщает данные: для 75-мм, для 152- мм, или для 305-мм орудий. Потому, что для всех орудий он сообщает абсолютно одинаковый угол горизонтальной наводки, например 147°, и исправленную дистанцию стрельбы. Казалось бы – при этом все калибры орудий должны подняться на разный угол вертикального наведения, потому, что на одну и ту же дистанцию стрельбы, например 30 кабельтовых 12-дюмовые орудия будут иметь угол возвышения 3,36°, 6-дюймовые орудия – 7°, а 75-мм пушки – и того больше – где-нибудь 14° градусов. Но старший артиллерист и не думает вдаваться в эти тонкости, потому что у орудий каждого калибра шкалы отградуированы сразу на дистанции. То-есть, он просто сообщает для всех орудий, что дистанция стрельбы – например 30 кабельтовых, и каждый комендор сразу понимает насколько нужно поднять ствол своего орудия. Однако, каким образом старший артиллерист учитывает, что у орудий разных калибров его корабля разная величина деривации? А дело в том, что старший артиллерист при расчете всех параметров углов наведения, разумеется учитывает в его составе и угол дополнительного наведения, но только для орудий одного только калибра – среднего: 6 дюймов -152 миллиметра. Но откуда же тогда берут поправку деривации наводчики двенадцатидюймовых, и 75-миллиметровых орудий? А вот для этого командир плутонга и рассчитывает поправку для орудий других калибров, отличающихся от 152-миллиметровых. Это значит, что получив от управляющего огнем старшего офицера информацию о дистанции до врага, командир башни главного калибра либо тут же смотрит на таблицу перед собой, и видит, что он должен взять поправку на деривацию, отличающуюся от таковой для шестидюймовок.
юнга: Как вы помните, на некоторую дистанцию эти шестидюймовые орудия давали предположим боковое отклонение деривации 10 метров, а двенадцатидюймовка даст всего 5 метров. Но 10 метров деривации для основного расчетного калибра учел еще старший офицер, и артиллеристам тех пушек и вовсе не надо брать никакой дополнительной поправки, а можно сразу стрелять. А командир двенадцатидюймовой башни, смотря на таблицу, в две секунды рассчитывает, что его личная поправка на деривацию будет 5 метров. Поэтому он командует своему горизонтальному наводчику добавить соответствующее количество тысячных горизонтального угла поворота, чтобы двенадцатидюймовые орудия тоже били точно в цель – ни одним метром правее или левее. И разумеется таким же образом вычисляет свою собственную поправку горизонтального угла наведения командир плутонга 75-мм орудий. Но если падения шестидюймовых снарядов при абсолютно одинаковом угле горизонтального наведения пришлись бы посередине между падениями 12 дюймовых и 75-мм снарядов, причем 12 дюймовые из-за меньшей величины деривации должны упасть чуть левее, а 75- мм из-за большей деривации – должны упасть чуть правее 152-мм снарядов. По этому башенный командир 12-дюймовых орудий дает своему горизонтальному наводчику такую поправку, чтобы его снаряды упали чуть правее исходного угла, заданного старшим артиллеристом, а плутонговый командир 75-мм орудий – чтобы снаряды его орудий попадали немного левее исходного угла. Потом каждый плутонговый или башенный командир кричит своим артиллеристам поправку на дополнительную величину деривации. Ну разумеется, что на самом деле все это делается очень быстро - наверное всего за одну секунду. Потому, что башенному или плутонговому командиру наверняка нет никакой нужды заглядывать в соответствующую таблицу, ведь эти десяток другой цифр он без всякого сомнения просто помнит назубок как таблицу умножения. И тут же выдает своим наводчикам нужный результат - на одну или на две тысячных им исправить угол горизонтальной наводки. Вы скажете, что учет деривации - это полная глупость - и без него рассеивание снарядов не даст возможности попасть точно в цель. А учитывать пару лишних метров на дистанции в десять тысяч метров – кому это нужно? Конечно это вряд ли полезно. Но с претензиями по этому поводу обращайтесь к морским артиллеристам прошлого. Это примерно как в некоторых профессиях существовали правила дикой, никому не нужной точности. Например в советские времена в бухгалтерии требовалось все финансовые подсчеты даже огромных сумм производить с точностью до копеек. И я помню, что в одной книге был описан такой юмористический эпизод, как в одну бухгалтерскую контору пришел работать молодой, неопытный бухгалтер, и он сразу допустил фатальную ошибку в расчете на десятки и сотни тысяч рублей он не учел где-то одну копейку. И из-за этого, вся контора целый день перепроверяла его расчет, стараясь найти эту потерянную копейку.
юнга: Которую во много раз проще было бы вынуть из собственного кармана и заплатить государству, взамен потерянных многих десятков трудовых часов. Но этого сделать было нельзя, потому, что требовалось точное схождение сумм дебитов и кредитов, то есть расходов и доходов. Причем та ситуация вовсе не такая уж надуманная. Мне лично тоже приходилось многими днями вычислять сдельную зарплату для нескольких бригад моих рабочих, высчитывая ее даже не копейками, а десятыми и сотыми долями копеек. Так, например, вырубка многих деталей на гильотине стоила всего лишь 1,37 копейки, или 2,35 копейки, и все это приходилось тысячи раз суммировать, заполняя целые простыни ведомостей, на что я тратил многие дни, и при этом совершал сотни мелких ошибок. Вот точно так же и морские артиллеристы прошлого учитывали сущие копейки – деривацию. Впрочем, скептики могут не поверить Тесленко, и спросить: а что мол за такая «вспомогательная точка прицеливания», на которую они тоже берут поправку, причем артиллеристы каждого орудия? Так не свидетельствует ли это о том, что старший артиллерист им все-таки неокончательно все рассчитывает? Вот представьте себе: плывет вдали вражеский корабль, а артиллеристам нашего корабля приходится зачем-то целится вовсе не в него, а в какую-то непонятную «вспомогательную точку прицеливания». Зачем? Разве нельзя целится прямо во вражеский корабль? А вот представьте себе обыкновенную боевую ситуацию: вдалеке параллельно курсу нашего стреляющего корабля в том же направлении идет вражеский корабль. Но как вы сами понимаете, то этот корабль-мишень для наших орудий может в принципе находится как справа от нашего корабля, так и слева от него. На первый взгляд казалось бы – никакой разницы нет. Но дело в том, что если мы развернем башню главного калибра наших орудий на правый борт, то тогда из-за деривации наши снаряды начнут падать чуть правее точки прицеливания, а значит – чуть кормовее середины вражеского корабля. Вот поэтому командир башни должен назначить условную вспомогательную точку прицеливания – чуть в нос от того значения, которое он загадал, будь-то форштевень или первая труба вражеского судна. А если тот же объект движется слева от нашего судна, то тогда наши снаряды начнут падать чуть носовее исходной точки прицеливания на его корпусе, а это значит, что управляющий артиллерист обязан назначить вспомогательную точку прицеливания чуть-чуть кормовее первоначальной точки прицеливания.
юнга: Но самое главное, что ни один из знатоков военно-морской истории не знает ответа на такой простой вопрос: а зачем наводчику крупного или среднего орудия вообще смотреть в прицел? Конечно все недалекие знатоки тут же ответят на него самым тупым образом: «Ясное дело зачем – прицеливаться!» Ведь наводчики любых типов стреляющего оружия непременно смотрят в прицел своего оружия, чтобы попадать в цель, а иначе по мнению всех людей обязательно будут промахи. На самом деле это на первый взгляд справедливое правило действует только для сравнительно легкого оружия, или при стрельбе прямой наводкой из крупного оружия. Конечно, стреляя из пистолета, автомата, винтовки и пулемета просто необходимо смотреть в прицел, и тщательно совмещать мушку с целиком, а иначе вряд ли будет попадание. Точно так же, прицеливаясь из противотанковой пушки в танк, наводчик этого орудия непременно смотрит в прицел. Но все изо всех этих типов оружия прицеливаются так только потому, что они наводятся в сущности ПРЯМОЙ НАВОДКОЙ. В противоположность этому, стрельба из корабельных орудий средних и больших калибров осуществляется чаще всего на большие очень большие дистанции, когда ни о какой стрельбе прямой наводкой не может быть и речи. А про стрельбу из противоминных орудий прямой наводкой на малые дистанции мы здесь вообще не говорим. Но как все вы знаете, при стрельбе на большие дистанции, особенно у корабельных орудий появляется несколько чрезвычайно затрудняющих наводку факторов. Во-первых: требуется более-менее точно знать дистанцию стрельбы, чтобы придать орудию соответствующий угол возвышения, чего при прямой наводке и вовсе не требуется. Во-вторых – требуется узнать и вычислить скорость движения цели, чтобы и этот фактор учесть, так как за время полета снаряда цель может сместиться. Поэтому наводчик корабельного орудия должен не просто смотреть глазом в окуляр, а главным образом уметь либо самому производить расчеты, либо получить их от кого-то другого. Ну, разумеется, что большинство матросов были малограмотны, то есть в лучшем случае они умели писать и считать, но никаких более-менее сложных тригонометрических вычислений они делать в принципе не умели. А ведь для того, чтобы определить дистанцию до мишени даже самым простым прибором Люжоля-Мякишева, требуется узнать реальную высоту этого объекта, потом измерить его в натуре посмотрев в окуляр этого микрометра, записать все эти данные, потом составить простейшую пропорцию равенства двух отношений: реальной высоты объекта и дистанции до него, и отношения измеренной в окуляре высоты объекта и расстояния человеческого глаза от окуляра. И вот только составив такую пропорцию, и решив ее, он мог сосчитать дальность до объекта. Ясное дело, что ни один из матросов наводчиков выполнить этого расчеты в принципе не мог. Да вероятнее всего в орудийных башнях во время русско-японской войны даже и не имелось не то что дальномеров Бара и Струда, но даже и микрометров Люжоля-Мякишева. А обыкновенные артиллерийские прицелы измерить дальность до цели в принципе не способны – это всякий должен знать! Так как же тогда в казематах и башнях они прицеливались если не знали дистанции до цели?
юнга: Без всякого сомнения, что исходные данные для стрельбы им давал управляющий огнем – старший артиллерийский офицер. А получали эти данные в башнях с помощью задающих циферблатов. Однако, никто из знатоков не обращает внимания, что эти задающие дистанцию и горизонтальный угол наводки циферблаты располагались на казенной части ствола орудия – ПЕРПЕНДИКУЛЯРНО ЕГО ОСИ! Это вы можете у видеть для примера на фотографии носового орудия эсминца «Новик» из книги Цветкова со стр. 97. То есть, для того, чтобы увидеть циферблат этого прибора, наводчик должен стоять сбоку от него, так, чтобы его глаза находились на высоте по уровню примерно равной расположению ствола орудия. А циферблаты башенных орудий вероятно находились под потолком башни, или тоже крепились на стволе орудий. Но ведь как все вы знаете башенные колпаки наводчиков находились на самой крыше башни, и если бы наводчик безвылазно сидел вставив свою голову по плечи в такой колпак, то тогда ОН НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ СМОГ БЫ увидеть показания боевого циферблата! Ведь для этого он должен бы спрыгнуть вниз со своего помоста – на пол башни, и уже оттуда смотреть на циферблат наводки и вращать маховики наводки, которые тоже кстати находились на этом же уровне – то есть настолько ниже положения наводчика находящегося головой в своем колпаке, так что он ни в коем случае не смог бы достать маховиков наводки. Так что было важнее для стрельбы: смотреть в прицел наводчику, или смотреть на боевой циферблат? Гениальную догадку на счет этого высказал участник нашего форума Евгений Поломошнов! Вот его истинные слова: «Для русско-японской войны это не легенда, мало того, далеко не все (наводчики) смотрели в оптику…» Поломошнов Евгений. Эта выдающаяся мысль высказана им 29.12.2005 08:54, чему вы можете найти доказательство на странице: (http://tsushima.fastbb.ru/index.pl?1-6-0-00000223-000-0-0-1138225324) То есть, по мнению Евгения П. русские наводчики во время войны 1904-1905 годов в большинстве своем во время стрельбы вообще не смотрели в прицелы! Правда, уважаемый Евгений забыл добавить, что и японские наводчики точно так же ТОЖЕ НЕ СМОТРЕЛИ В СВОИ ПРИЦЕЛЫ! На первый взгляд это кажется парадоксальным и неверным утверждением, но если знать истинные условия наведения на цель башенных и казематных корабельных орудий, то ничего удивительного в этом нет. Никто из любителей истории не задумывается над вопросом: а зачем наводчикам крупнокалиберных и среднекалиберных орудий вообще смотреть в прицелы? Чего они там не видели? Если прицеливаться, при этом одновременно определяя дальность – так осуществлять это им в принципе было невозможно. А стрелять на глаз и наугад, даром разбрасывая снаряды – так на это много ума не надо.
юнга: Наведение орудий на цель они должны были производить только с помощью приборов управления артиллерийским огнем: системы Гейслера на русском флоте и системы Бара и Струда на японском, а вовсе не самостоятельным прицеливанием, как думает неграмотное большинство. Мало того! Судя по всему, наводчики башенных орудий как в русском, так и в японском флоте (а равно и во всех остальных флотах мира) вообще не имели никакой физической возможности прицеливаться из орудий наводя их одновременно по двум разным способам: глядя в прицел и смотря на циферблат ПУАО. То есть, при большом желании они конечно могли смотреть в прицелы, но тогда не смогли бы увидеть шкалы циферблата ПУАО, а если видели этот циферблат, то в принципе не могли дотянуться до прицелов. Дело тут в простейшей эргономике. И хотя многие знатоки скажут, что во времена русско-японской войны такой науки еще не существовало, и поэтому ее законы не были открыты, но ведь эргономика – это наука в частности об удобном размещении человека среди механизмов, которым в частности является и помещение орудийной башни или каземата. А то, что законы тогда еще не были написаны в книгах, так не знание закона, как известно, не освобождает от необходимости его выполнения. Так например, в древней Греции еще не был открыт Ньютоном Закон всемирного тяготения, однако несмотря на это, яблоки и другие предметы исправно падали вниз. Точно так же и во время русско-японской войны, несмотря на незнание законов эргономики, старались обеспечить, чтобы прислуга орудий могла бы дотянуться до всех механизмов управления. А вот с прицелами в данном случае возникала загвоздка, о чем сейчас никто из читателей не догадывается. На первый взгляд казалось бы - все просто: наводчик башенного орудия сидит в небольшом кресле вверху под самым подволоком башни, по плечи выставив голову в этот башенный колпак и смотрит в прицел. Однако, мало кто вспомнит, что диаметр шкалы циферблата ПУАО 368 мм в чистом виде, а с ободком вероятно и все 400, то есть 40 сантиметров. А это означает, что циферблат прибора ПУАО ни в коем случае не может быть размещен внутри колпака наводчика – ОН ТАМ ПРОСТО НЕ ПОМЕСТИТСЯ! Следовательно, прибор ПУАО должен находится где-то ниже подволока башни. Но как все вы знаете, то сидящий человек выставляет вперед свои собственные коленки, потому, что по законам анатомии назад их выгнуть человек в принципе не может. А если человек сидит с выставленными вперед коленками, то они не дают разместить шкалу ПУАО близко к телу человека-наводчика. То есть этот ПУАО обязан быть отодвинут дальше, чем коленки сидящего в колпаке наводчика. А из-за этого прицеливающийся артиллерист ни в коем случае не сможет рассмотреть показания прибора АУО. Вот, проверьте и посчитайте сами: у сидящего человека расстояние от задницы до глаз (то есть от уровня высоты сидения до линии зрения) – равно 90 сантиметрам. Но 50 сантиметров занимает высота поля зрения внутри колпака и подшивка подволока башни.
юнга: Это значит, что самая верхняя часть шкалы прибора УАО находится на 50 см ниже уровня зрения человека. Но ведь у этого прибора диаметр 40 сантиметров, и значит, нижние цифры его шкалы находятся вообще на (50+40) 90 сантиметров НИЖЕ УРОВНЯ ЗРЕНИЯ наводчика! Это никуда не годится. Всем явно видно, что по законам эргономики в принципе невозможно чтобы наводчик мог одновременно видеть и прицел, и шкалу циферблата ПУАО! То есть, каждый башенный наводчик обязан выбирать ту позу, в которой он должен смотреть либо высунувшись в башенный колпак, для того чтобы прижаться глазом к окуляру прицела, либо спрыгнуть со своего сиденья, и встать на полу башни, чтобы видеть шкалу прибора управления огнем ПУАО. Но одновременно видеть две этих разных вещи в принципе невозможно! И тут нам неплохо бы почитать, что на этот счет говорят руководящие документы: «Когда не сделано никаких указаний относительно рода огня, то это означает, что стрельба ведется по команде управляющего огнем (центральный огонь)». Из этой фразы непреложно следует, что главный способ стрельбы в русском флоте был тот, что старший артиллерийский офицер по данным дальномеров вычислял полный угол вертикальной и горизонтальной наводки и передавал его к орудиям. Каким именно способом осуществлялась эта передача – не суть важно: иногда могла быть и голосом, но чаще всего конечно нормальным образом – с помощью электрической системы Гейслера или Бара-Струда. Затем наводчики орудий смотрели на циферблаты, и уже по ним вращая маховики наводки, придавали своим орудиям нужные углы возвышения стволов и горизонтальные углы поворота на цель. Казалось бы – все очень просто и не вызывает никаких сомнений. Но дело в том, что любители военно-морской истории в этом случае нисколько не задумываются над одним важным обстоятельством: а какую же тогда роль играли наводчики орудий? То есть, нужны ли были наводчики для операции собственно прицеливания – чтобы глядеть в прицел и наводить свое орудие на цель? Так вот, ответ на этот вопрос чрезвычайно прост: наводчики орудий уже в то время как умные, думающие люди были совершенно не нужны. И грубо говоря, роль наводчиков вполне могли бы играть обычные обезьяны: достаточно было обезьян из зоопарка надрессировать так, чтобы, вращая рукоятку они совмещали бы одну стрелку на диске с другой, и за это им давали бы банан, то обезьяны стали бы выполнять роль наводчиков на кораблях ничуть не хуже людей-матросов. Конечно, вовсе не обязательно в роли наводчиков могли выступать одни только обезьяны, а и вообще почти любые животные кроме слепых кротов. Например, лет тридцать тому назад, ученые надрессировали птиц (у них чрезвычайно острое зрение: во много раз лучше чем у человека) отбраковывать шарики для шарикоподшипников. По длинной ленте двигались тысячи шариков, и вместо человека на нашесте сидели голуби или чайки. Нажатием лапки на кнопку они отбрасывали с конвейера дефектные шарики.
юнга: Точно так же и крысы очень умны. Они вполне могли бы следить за стрелками артиллерийских приборов, и нажатием лапки на включение электромотора наведения орудия в ту или иную сторону совмещать стрелки прибора Гейслера. Ведь крысы тоже отлично понимают вправо или влево отклонился предмет. То есть, вместо людей в качестве артиллерийских наводчиков электрифицированных башенных орудий вполне могли выступать какие-нибудь животные. Уважаемые читатели – не подумайте что это оскорбление русских моряков! Просто уровень развития техники в то время достиг такой величины, что функции наводчика свелись к самым простым, можно сказать примитивным действиям. Но тут все вы можете спросить: а почему же тогда матросов действительно не заменили не думающими обезьянами, если это якобы действительно было так просто наводить орудия? А дело в том, что как вы знаете: любой корабль в бою получает повреждения, и у него зачастую выходят из строя те или иные системы. В частности могла выйти из строя и система Гейслера, и система Барра и Струда, мог быть ранен или убит старший артиллерийский офицер, и его на время не кем было заменить, могли быть разбиты все дальномеры. И вот при всех этих неприятностях наводчики орудий оказались бы предоставлены сами себе – то есть они остались бы без центральной наводки. И тогда артиллеристам пришлось бы самостоятельно прицеливаться и включать на полную мощность свои мозги, на глаз оценивая дистанцию до кораблей противника, учитывать скорость их хода, поправки на ветер и деривацию, ну и разумеется выбирать саму цель, то есть решать в какой именно вражеский корабль в данный момент важнее стрелять – в тот который идет первым – флагманский, или просто в тот, который находится ближе. Кроме того, животных нельзя было принимать в качестве артиллерийских наводчиков из-за их недостаточной физической силы и отсутствия разума. Потому, что в случае выхода из строя электрического или гидравлического привода наведения орудия главного калибра, то наводчику пришлось бы вращать метровый маховик наводки своими руками, с довольно большим физическим усилием. А башенные орудия меньшего – шестидюймового калибра вообще имели одну только ручную наводку по вертикальному углу наведения. Казематные шестидюймовые одиночные орудия даже и горизонтальную наводку осуществляли только руками артиллериста наводчика, поэтому ни о каких животных для этой цели не приходилось и думать.
юнга: Но в обычных ситуациях наводчики были практически не нужны. Они выполняли роль всего лишь тупого исполнительного механизма, поворачивающего рукоятки наводки на определенную, заданную другим электрическим механизмом величину. В принципе, вместо людей уже тогда можно было поставить электрические или гидравлические приводы с ответной стрелкой, чтобы старший артиллерист, находясь за сто метров от каждого конкретного орудия придавал бы ему нужные углы наводки, а потом контролировал эти углы по ответной стрелке на своем приборе. Но из-за того, что все равно приходилось держать у орудий массу людей для осуществления процесса заряжания, который конструкторы в то время не сумели механизировать из-за больших сложностей, то конструктора решили на всякий случай держать еще и всего одного дополнительного человека – наводчика. Потому, что во время русско-японской войны и горизонтальную и вертикальную наводку осуществлял только один человек, это потом уже разделили функции на двоих. А один дополнительный человек к пяти имеющимся – это не так уж много. Подтверждение тому, что наводчики орудий выполняли лишь простейшие, самые тупые функции мы можем увидеть в книге Гончарова «Курс морской тактики. Артиллерия и броня» на стр. 44. Читателям не следует думать, будто Л.Г. Гончаров писал только о временах первой мировой войны, потому, что и во время русско-японской войны уже существовали приборы центральной наводки системы Гейслера, которые практически не изменились вплоть до советских времен. А значит условия работы наводчиков и во времена русско-японской войны, и во времена первой мировой войны были одинаковы. Их главной и единственной задачей во все времена было лишь тупое совмещение стрелок на циферблатах, при полном отсутствии у персонала всякой мысли. Никакого самостоятельного наведения орудий! Вот что об этом говорит Гончаров: «Задачи орудийной прислуги и, в частности, наводчиков и установщиков прицелов в настоящее время упрощены настолько, что есть основания полагать, что в бою они будут поставлены в такие же условия, что и в мирное время. Управляющему же огнем придется работать в бою безусловно в иных условиях, чем в мирное время… Воля противника НЕ ВЛИЯЕТ НА РАБОТУ установщиков и наводчиков, на управлении же огнем она сказывается очень сильно. Один управляющий огнем может, безусловно, испортить всю стрельбу калибра и даже корабля. Один наводчик не должен испортить стрельбы, если нет центральной наводки…» Этот Гончаров путается в словах. И на самом деле он должен был написать, что каждый наводчик не сможет испортить стрельбы, если есть центральная наводка. Таким образом, профессор Гончаров подтверждает выводы Тесленко, о том, что комендоры фактически выполняли лишь самую примитивную функцию, и никаких самостоятельных мыслительных действий по наведению орудий они не осуществляли. И когда наш уважаемый Comte пытается описать, будто наводчики корабельных орудий самостоятельно прицеливались, то этим он спорит вовсе не с Тесленко, а с профессором Гончаровым. Поэтому, прежде чем выдвигать свои тезисы, уважаемый Comte сначала должен бы заявить, что профессор Гончаров дурак, и ничего не понимает в корабельной артиллерии, поэтому его словам верить нельзя, а надо верить Comte. И только после этого уважаемый Comte имел бы право рассказывать свою версию процессов наведения орудий на кораблях.
юнга: И еще одно доказательство, что наводчики должны были лишь тупо исполнять заданные им значения и не проявлять при этом ни малейшего личного умения наводить орудия, следует из второй фразы того наставления: «При центральном огне плутонговые командиры наблюдают, чтобы установки прицелов и целиков ставились точно так, как это назначено управляющим огнем, и не менялись бы произвольно, не смотря ни на какие результаты стрельбы». Здесь все ваше внимание обращается на плутонговых командиров, и вряд и кто задумается над вопросом: а кто именно могли быть те, неведомые нам злодеи, которые могли произвольно менять установки прицелов и целиков, вредя тем самым правильной наводке? Да разумеется это и есть те самые наводчики! Но для чего же им хотелось бы изменить установки спущенные им свыше? А дело в том, что если наводчики казематных орудий видят море и вражеские корабли, и падения своих снарядов, то в случае промахов у них возникает непреодолимое искушение исправить наводку своих орудий. То есть, если их снаряды падают перед форштевнем или за кормой вражеского корабля, то наводчику хочется переместить целик в центр вражеского судна, если снаряды падают недолетом или перелетом, то наводчику хочется сделать точное попадание. Однако, никакое исправление установок наводки совершенно недопустимо! Это потому, что старший артиллерист, если он конечно умный человек, и сам видит все промахи, и он вводит поправку на изменение горизонтального угла наводки для следующего залпа с учетом движения корабля-цели. То есть, он дает поправку на скорость ходя вражеского судна, допустим два деления. А если наводчик по личной инициативе добавит еще два деления, то получится уже четыре! И этим он собьет предварительный расчет старшего офицера, тот будет совершенно дезориентирован – он ведь думал, что поправка целика поставлена на 2 деления! Точно так же наводчик каждого орудия думает, что стреляет он один, и запросто может спутать на расстоянии шести или десяти километров падение снаряда выпущенного из другой пушки корабля, со своим снарядом, и видя, что тот дал недолет, он исправить свою установку прицела вопреки данным старшего артиллериста, а другой наводчик будет думать, что это его снаряд упал с ненужным отклонением, и тогда получится полный кавардак. Вот для предотвращения этого и написан специальный пункт в приказе: чтобы плутонговые или башенные командиры тщательно наблюдали за своими наводчиками, чтобы комендоры ставили именно те углы наводки, которые ими получены сверху, и не вздумали бы наводить пушки по собственному разумению. То есть, командир плутонга или башни в большей мере выполнял функции надзирателя, чтобы наводчики не могли своевольничать и не смели бы пытаться самостоятельно наводить орудия. А то у публики имеется глубокое заблуждение, будто наводчики орудий все время своим умом наводили орудия на цель, и будто бы только от их умения зависела точность стрельбы. На самом деле фактически ничего от них не зависело, кроме правильного исполнения функций исполнительного механизма.
юнга: Поэтому каждый любитель военно-морской истории должен задаться вопросом: а зачем наводчикам крупно- и среднекалиберных орудий смотреть в прицел? Если все знатоки думают, будто в прицел смотрят, чтобы наводить орудие, то вам надо понять, что на самом деле наводчикам ЗАПРЕЩЕНО самостоятельно наводить орудия – им нужно просто совмещать стрелки на циферблатах, а вот смотреть в море через прицел для этого совершенно необязательно. Мало того – смотреть через прицел в море для наводчика просто ВРЕДНО! Потому, что это отвлекало бы его от прямой обязанности – совмещения стрелок! И многим знатокам просто наивно было бы думать, будто наводчики орудий хорошо видят цель – ведь они очень низко находятся над уровнем моря – всего в нескольких метров над волнами! В отличие от артиллеристов наводчиков, дальномерщики сидят гораздо выше, и имеют во много раз лучшую возможность видеть горизонт и корабли врага. Дальномеры располагаются в частности на марсах – на высоте 20 метров над уровнем моря. В противоположность этому высота уровня зрения большинства казематных орудий японских броненосцев в четыре раза меньше – всего лишь 5 метров. Мало кто из знатоков знает, что высота прицела у казематных орудий нижнего ряда на японских броненосцах у «Миказы» (5 шестидюймовок с одного борта), «Асахи», «Сикисимы», «Фудзи», «Ясимы», «Хацусе» (по 4 орудия 152 мм в нижнем ряду), а также у «Ниссин» и «Кассуга», у «Идзумо» и «Ивате», у «Асамы» и «Адзумы» – эта высота прицела над ватерлинией была всего 4,8 метра! Вот и сравните сами: кто лучше видит цель: рядовой наводчик орудия, или дальномерщик на марсе? Да при этом еще учтите, что высота волн во время Цусимского сражения доходила до 3 метров, а это значит из высоты расположения каземата по чертежу 5 метров, надо вычесть высоту волн 3 метра, и тогда мы получим высоту расположения глаза артиллериста из каземата всего лишь 2 метра над волнами. А это чуть ли не в десять раз меньше, чем у дальномерщика с мачты. И это без учета качки, потому, что если учесть накренения корабля, то у казематных орудий получится вообще всего 1 метр над волнами! Можно ли с такой высоты рассмотреть корабли врага, тем более, что из-за кривизны земли, которая уже начинает проявляться на шести километрах (тридцати кабельтовых). Так стоит ли доверять артиллеристам самостоятельно наводить орудия? Ясное дело, что во время Цусимского сражения допустима была одна только Центральная наводка, а наводчики всего лишь совмещали стрелки на циферблатах, и смотреть в прицелы им не было никакой необходимости. Таким образом, когда Евгений Поломошнов пишет, что наводчики орудий не смотрели в прицелы своих пушек, то он говорит СУЩУЮ ПРАВДУ! И это можно легко подтвердить фактами из реальной картины сражения. Правда я набрал их в основном от башенных орудий русских кораблей потому, что подлецы-японцы вообще не оставили никаких личных воспоминаний и описаний хода Цусимского сражения...
юнга: И легче всего такие факты нам взять конечно из «Цусимы» Новикова-Прибоя. Правда, многие знатоки очень не любят этого писателя из-за того, что он зло критиковал адмирала Рожественского. И большинство любителей истории считают Новикова неграмотным Баталером, не смыслящим в военной технике. Но на самом деле это так называемые знатоки ничего не понимают, а у Новикова наоборот - замечательно точные с тактической и технической точки зрения описания всех моментов Цусимского боя. Но увидеть и понять эти чисто технические особенности могут только умные люди. Вот например: «…носовой двенадцатидюймовой башней командовал лейтенант Павлинов. Возвышаясь над орудиями, он сидел на посту управления, просунув голову в круглое отверстие, сделанное в башенной крыше. Это отверстие защищено стальным колпаком, похожим на шляпу. Три прорези в колпаке – одна впереди, а две другие по сторонам – давали возможность командиру видеть поле сражения. Башня работала исправно, мягко и бесшумно поворачиваясь вправо или влево….» Казалось бы – ну и что тут особенного в этом описании? Ведь абсолютно ничего интересного – все это и так знают даже дети, интересующиеся военно-морским флотом! А суть в том, что как я уже объяснил ранее, башенным наводчикам предоставлялась жесткая альтернатива: либо им сидеть поднявшись наверх в башенные колпаки, но тогда они не смогли бы увидеть циферблатов системы Гейслера, либо они должны были спуститься из колпаков, и стоя на полу башни вращать маховики наводки, наводя орудия только по данным центральной наводки с помощью системы Гейслера. Это было жесткое разделение: либо так, либо иначе, и среднего положения быть не могло! А как вы помните, Наставление об организации корабельной стрельбы требовало, чтобы наводчики производили наводку только по данным от старшего артиллериста, для чего им неминуемо требовалось смотреть только на боевые циферблаты. Следовательно, башенные наводчики русских броненосцев фактически все время должны были стоять на полу башни, и ни в коем случае не залезать в свои колпаки. И вот именно это обстоятельство и подтверждает нам Новиков-Прибой. Если Вы заметили, то он упоминает, что в колпаке башни сидел ОДИН ТОЛЬКО лейтенант Павлинов – ее командир. А про наводчиков, что они сидели в колпаках, Новиков-Прибой не упоминает! Вы думаете это он случайно забыл? Нет, ничего он не забыл и не перепутал! Просто наводчиков в колпаках орудийных башен броненосца «Орел» ни одного не сидело! Мало того! Никто из вас конечно не заметил, что Новиков-Прибой написал для командира башни, что тот СИДЕЛ в своем сиденье под крышей башни, высунув голову в колпак. А как вы думаете, почему командир именно сидел, а например не стоял? Для вас кажется саморазумеющимся, что в бою надо сидеть, да еще тем более под самой крышей башни, потому, что высота ее такова, что у человека высунувшего голову в колпак ноги просто не достанут до пола. Это всем вполне очевидно. Тем более, сиденье нужно и потому, что и командир и наводчики если бы сидели внутри колпаков, то при выстреле из-за отдачи от сотрясения башни, стоя они бы непременно падали со своего узкого постамента, так как широкий постамент внутри тесной башни для наводчиков сделать нет никакой возможности. Поэтому единственно возможным конструктивным решением для них – это закрепить сиденья под подволоком башни.
юнга: Однако, пикантное свойство в том, что писателям всех военно-морских технических книг о кораблях надо непременно обманывать своих читателей! И если бы читатели внимательно рассматривали чертежи кораблей, и особенно их орудийных башен, то заметив нарисованные на этих чертежах в башнях сиденья под самым потолком башни, читатели могли бы задуматься о чем-то. Вот чтобы обмануть всех читателей, либо ответственные органы, которые выдают чертежи башен писателям, либо сами писатели – в общем неизвестно кто, но ВСЕ ОНИ СТИРАЮТ ЛАСТИКОМ нарисованные на чертежах сиденья, находящиеся под крышей каждой башни! Я тщательнейшим образом пытался найти и разглядеть эти пресловутые сиденья хотя бы на чертеже любой одной орудийной башни, но так ничего и не нашел! Я смотрел чертежи башен 12 и 6 дюймов броненосца «Орел», 12-ти дюймовой башни броненосца «Миказа», башню главного калибра броненосца «Фудзи», 305-мм башни дредноутов типа «Севастополь», 12-ти дюймовой башни броненосца «Сисой Великий», 8-ми дюймовых башен крейсера «Баян», 10-дюймовых башен броненосного крейсера «Рюрик (2)», 12-ти и 8-ми дюймовых башен броненосца «Андрей Первозванный». Ну нигде не показано, что под потолком башен закреплены сиденья для наводчиков и командира башни! И только у одного Новикова-Прибоя об этом сказано вполне четко и определенно, что командир не просто стоял, а сидел в специальном сиденье… Поэтому в некоторых местах технические особенности русских броненосцев у Новикова Прибоя описаны более достоверно, чем во всех остальных книгах наших известных морских писателей. Если читать дальше по тексту про эту же башню, то обнаружим следующее: «…неожиданно перед амбразурами ярко вспыхнуло пламя и раздался страшный грохот. Несколько человек в башне упали. Лейтенант Павлинов согнулся, и долго поддерживал руками контуженную голову, словно боясь что она у него отвалится. А когда осторожно повернулся назад, чтобы взглянуть на людей и окружающие предметы, то на его чернобровом лице появилось радостное удивление, - он был жив! - Кроют нас, окаянные, почем зря, ваше благородие! – крикнул кто-то из орудийной прислуги. Но лейтенант Павлинов ничего не слышал Из ушей у него показалась кровь – лопнули обе барабанные перепонки…» Всех читателей в первую очередь привлекут драматические обстоятельства этого взрыва. Но задумаетесь еще и над такой деталью: а почему это именно один только лейтенант Павлинов получил такое ранение как контузия головы и лопнувшие перепонки? Ведь как до этого думали все наивные знатоки, наводчики тоже сидят в своих колпаках и смотрят в прицелы для наведения орудий. А поскольку колпаки наводчиков расположены еще ближе к передней стенке башни, чем колпак командира, то значит, что удар воздушной ударной волны от того взрыва еще сильнее пришелся бы по головам наводчиков, чем по лейтенанту Павлинову. Однако, ничего этого не произошло. Ни один из двух наводчиков этой носовой башни не был ни ранен, ни контужен. Так значит, в момент того взрыва они не находились на своих штатных местах – в сиденьях наводчиков под крышей башни? А следовательно эти наводчики и не смотрели в прицелы своих орудий, как об этом уверенно думают неграмотные знатоки.
юнга: Мало того! Лейтенант Павлинов, несмотря на тяжелое ранение и сильную боль: «…оставаясь в строю, он громко спросил: - В порядке ли механизмы? Правый зарядник оказался испорченным, пустили в действие левый. Электрическая подача была повреждена, и снаряды начали вручную поступать по желобам…» Примечание Олега Тесленко. Это значит, что после того фатального взрыва прошло не так уж мало времени, пока они налаживали все это. Однако: «...Когда снова хотели приступить к стрельбе, раздался тревожный голос комендора Волкова: - Смотрите что случилось! Дульная часть левого орудия была оторвана на порядочную длину. Но в башне не знали, что оторванный кусок стали в полтонны весом (по моей оценке не менее чем в пять тонн), был заброшен на верхний ходовой мостик. При этом трое матросов на мостике были убиты.» И опять никто из читателей не заметит того, что комендор Волков увидел оторванный кусок ствола не сразу после происшествия, а только после того, как зарядили орудие. А это значит, что как я уже многократно повторял, ни один из двух наводчиков не сидел в своих колпаках во время прицеливания после взрыва, а иначе оба они бы увидели, что ствол одного орудия у них оторван. И видимо только случайно заглянув в отверстие амбразуры для ствола орудия, комендор Волков разглядел этот факт. То есть, это еще одно свидетельство того, что наводчики не сидят в своих колпаках и не смотрят в прицелы для наводки орудий. Пойдем дальше: «…левой носовой башней командовал лейтенант Славинский (Надо сказать, что обе носовые башни 152-мм орудий: и левая и правая являются пристрелочными, то есть именно из них уточняется снарядами действительная дистанция, сообщенная им приблизительно по дальномеру. После первого неточного выстрела командир такой башни сам уже уточняет на глаз расстояние, и сообщает его старшему артиллеристу, а тот передает для всех орудий корабля. Прим. О.Т.) - Перелет! – крикнул башенный командир. Немного уменьшили расстояние, и спустя несколько секунд после выстрела раздался радостно повышенный голос: - Поражение! Так его. Наводи в боевую рубку! Ох!.. Лейтенант Славинский вскрикнул и слетел с командной площадки. На лбу а него багровела круглая, как печать , ссадина, один глаз запорошило, другой выбило, полное веснушчатое лицо, обливаясь кровью болезненно дергалось…» А задумается ли кто из вас: почему в этом случае был ранен один только лейтенант Славинский? Ведь по идее, рядом с ним располагались еще два колпака для двух башенных наводчиков, и если бы они находились на своих штатных местах, то непременно получили бы такие же раны как и этот лейтенант. Но несомненно, что наводчики из левой носовой башни не смотрели в свои прицелы, а стояли на полу башни и наводили орудия по боевым циферблатам.
юнга: «Левая средняя шестидюймовая башня так же получила повреждение. Один из снарядов попал в вертикальную броню, другой разорвался на крыше, уничтожив комендорский колпак. Человек, стоявший на подаче, свалился и закружился на четвереньках, спрашивая: - Братцы, куда это мне попало? Он опрокинулся навзничь и тут же скончался». Но перечитайте внимательно еще раз слова: «другой разорвался на крыше, УНИЧТОЖИВ КОМЕНДОРСКИЙ КОЛПАК…». Все кто задумается, те сразу поймут, что если бы в этот момент комендор сидел в своем колпаке, то он тоже был бы неминуемо уничтожен. Значит и в этом случае оба комендора стояли на полу башни, и наводили орудия смотря на циферблаты системы Гейслера, а вовсе не в прицелы башенных колпаков. Таким образом, Евгений Поломошнов впервые в современной истории высказал гениальную мысль о том, что наводчики корабельных орудий вовсе не смотрели на корабли врага в свои прицелы. В развитие этой основополагающей мысли, Олег Тесленко досконально раскрыл ее, разъяснил, и неопровержимо доказал для всех любителей военно-морской истории! И вот тут-то у всех читателей может возникнуть вопрос: а почему тогда такая разница в отношении прицеливания между сухопутными и морскими орудиями? Ведь как всем известно, да и по приведенной благодаря ув. Comte ссылке Наставление по стрельбе из 3" полевого орудия. http://www.fortification.ru/library/artilleriya/glava10.html У сухопутных полевых пушек после каждого выстрела наводчик обязательно приникает к прицелу, смотрит в него, и вносит поправки для каждого следующего выстрела. Но почему же этого не нужно делать для корабельных пушек? Причем речь вовсе не идет о случаях, если вражеский корабль хоть немного изменил свое расположение относительно стреляющего корабля. Дело в том, что сухопутная полевая пушка при каждом выстреле подпрыгивает. А грунт под ней относительно мягкий. И ее колеса с каждым выстрелом все сильнее разбивают землю под ней, и глубже вминаясь в землю, пушка с каждым выстрелом на тысячные доли изменяет угол своего вертикального наведения по сравнению с предыдущим выстрелом. Вот для того, чтобы восстановить прежний угол вертикального наведения, наводчику и требуется приникнув к прицелу всего на пару секунд, мгновенно восстановить прежнюю наводку. Но ведь корабельные орудия как всем понятно, принципиально отличаются от сухопутных тем, что корпус корабля стальной, а не из мягкой земли. Поэтому никакого изменения положения морского орудия относительно корабля никогда не происходит даже после выстрела (откат не считается). И значит, после каждого выстрела морским наводчикам не требуется обязательно восстанавливать наводку, если только не получены новые данные для следующего выстрела. Но глобальное непонимание ув. Comte принципов корабельной наводки орудий в том, что она всегда ЦЕНТРАЛЬНАЯ, а не индивидуальная, за исключением редких случаев, когда на корабле разбиты все его дальномеры (на броненосце «Бородино» было шесть дальномерных станций), или убит старший артиллерийский офицер, но тогда его заменяет следующий – например из правой носовой башни, если и он убит, как лейтенант Гирс, то тогда его заменяет вызванный из левой носовой башни, и так далее. Или центральной наводки орудия корабля могут лишиться, если разбиты обе станции приборов центральной наводки – одна в боевой рубке, другая в центральном посту. Или каждая конкретная башня полностью лишилась связи с боевой рубкой – по причине перебития или выхода из строя проводников.
юнга: Но тогда остается резервный способ – передача в башню углов наводки с помощью голосовой связи. Вот как это было на броненосце «Орел» около 3 часов дня: «Некоторое время еще действовал кормовой дальномер, установленный открыто на кормовом мостике. Определяемые им расстояния приходилось передавать голосом в две 6-дюймовые башни (вероятно снаружи в башню кричали в люк для выбрасывания стрелянных гильз), и в 12-дюймовую кормовую башню, так как колонки управления боевыми указателями на кормовом мостике были сбиты». Но в основном конечно все орудия на корабле наводятся с помощью центральной наводки, а индивидуальной – никогда и не бывает. Поэтому глубочайшее заблуждение испытывает уважаемый Comte, сообщая всем читателям, что якобы наводка корабельных пушек только индивидуальная – как и у сухопутных пушек. Да даже у тех она в значительное мере групповая, потому, что каждая сухопутная батарея состоит из нескольких пушек, а данные им всем для стрельбы вырабатывает офицер, и хотя их передача к наводчикам орудий осуществляется просто голосом, а не с помощью системы Гейслера или Бара и Струда, но по сути дела это не такое уж сильное отличие. Цитата из Comte: «Таким образом, при индивидуальной наводке орудий положение судна "на ровный киль" нам совершенно не нужно - прицел задает угол между линией прицеливания и осью ствола, положение ДП, или там палубы никакой роли играть не будет, и никакой "самый нужный прибор" нам не нужен, и нужен не будет до появления системы, выдающей полные углы цели, чего в системе Гейслера образца 1898 года, а равно - в системе Барра и Струда того же времени не было.» В действительности же полные углы наводки высчитывает вручную карандашиком управляющий огнем старший офицер, а система Гейслера и Бара и Струда лишь передает его данные к орудиям. Поэтому наводчикам корабельных орудий не было никакой нужды смотреть в свои прицелы – все расчетные данные они получали снаружи. Но если комендоры не смотрели в прицелы, то они в принципе не смогли бы точно стрелять на качке! Ведь не видя морского горизонта на глаз – вообще невозможно определить истинный крен корабля в каждый конкретный миг времени! Не только с точностью до сотых долей градуса, но даже и до целых градусов невозможно! То есть, когда наводчик внутри башни находится внутри замкнутого броней объема, то значит он относительно поверхности моря напоминает человека сидящего в темной комнате с завязанными глазами! И в таких условиях вообще не может быть никакой речи о точной стрельбе при отсутствии специального прибора, вызывающего электрическое замыкание для выстрела в строго определенном положении корабля – например на «ровный киль». И хотя, некоторые невнимательные читатели могут подумать, что наводчики казематных орудий не находились в замкнутой коробке башен, а якобы могли видеть море, но ведь при этом они все равно не смотрели в прицелы своих пушек. Потому, что на японских броненосцах в нижних рядах казематных орудий да еще при небольшом крене глаз наводчика оказывался всего лишь в 1 метре над поверхностью волн, тогда как дальномер установленный на марсе находился на высоте примерно 20 метров над морем. То есть, и у японцев тоже жестко действовал принцип Центральной наводки, чего видимо до сих пор никто не понимает.
юнга: Это значит, что и японские наводчики тоже не смотрели в прицелы своих орудий. Но ведь без этого в принципе невозможно угадать момент выстрела, когда судно находится в положении на ровный киль! А значит и на японских кораблях в Цусимском сражении тоже безусловно действовал прибор-замыкатель для выстрела в положении на ровный киль! Причем, если считать доказанным, что на всех кораблях оборудованных системой центральной стрельбы в обязательном порядке имелся прибор для нейтрализации качки путем стрельбы точно в положении на ровный киль. То это говорит не только о том, что возможна была совместная стрельба по данным старшего артиллериста управляющего огнем, но этим вовсе не отменялась индивидуальная стрельба каждой пушки, о чем говорит Comte. Это значит, представьте себе ситуацию, что старший артиллерист убит, все его заместители тоже ранены или убиты, дальномеры все вышли из строя, и предположим на всем корабле осталась в действии всего одна орудийная башня. Естественно, что ей в этих условиях придется вести индивидуальную стрельбу, как об этом и говорит Comte. Но тут возникает маленький вопрос: а ведь прибор–замыкатель все равно должен оставаться в строю, потому, что он находится глубоко в трюме корабля, ниже самой нижней броневой палубы. Действовать он может не только от двигательных источников тока, но и от аккумуляторной батареи, то есть вывести его из строя почти невозможно. Поэтому, практически в любых самых тяжелых условиях, в эту единственную стреляющую башню последними будут подаваться сигналы только от этого прибора. А это значит, что комендоры смогут на глаз придавать орудиям нужный угол возвышения, а вот рационально ли им будет отказываться от автоматического определения момента замыкания положения «ровный киль»? Ясное дело что нет! То есть, в любой ситуации, даже при индивидуальной стрельбе, каждое орудие все равно будет стрелять только в момент строго вертикального положения корабля, определяемого специальным прибором! Конечно, все эти особенности уважаемый Comte мог бы прочитать обратившись к инструкции по обслуживанию и наведению корабельного орудия, а не сухопутной полевой 76—мм пушки, как это он сделал и при этом громогласно заявил читателям, что наведение морских пушек ничем не отличается от сухопутных.
Comte: Кстати, нету ли у кого учебника "Курс морской артиллерии" Яцыно (ч2)? На мой взгляд, большинство ответов можно бы было почерпнуть оттуда.
cobra: а че за книга когда издана......???
cobra: Я сказку персонально для Юнги расскажу Ак-176 1. Управление огнем с РЛСУ. 2. С башенно прицельного устройства "конденсор" - командр башни. 3. с Визир дублеров ручное наведение наводчиков по ВН и ГН, индивидуальное раздельное наведение путем совмещения. АК-726, 130 только с башенно-прицельного устройства........ АК-100 ну непомню и все, спросите Алекса он на БПК пр.1155 служил..........
cobra: Далее ГАГ (гироазимут-горизонт) фирмы СПЕРРИ ( впоследствии ГАГ "Шар") установлена на ОР и ПК по модернизации в конце 20-х, о замыкателе залпа на ровном киле, сомневаюсь крупно, если эту систему и сделали к ПМВ, на что есть упоминание только в отношении ГК-305мм, то это могло выглядеть только так корабль вышел на ровный киль, ревун, в башнях нажимают на педали или дергают рукоятки...................... Залп............ Но есть кроме бортовой и килевая качка............. Тоесть залп только при нулевых показателях.........
Comte: юнга пишет: quote:мог издать инструкцию в которой запрещается подниматься в воздух на самолете, у которого в бензобаке вообще нет ни капли бензина? Сам напросился: "Инструкция по предполетной подготовке Ту-134" Бортмеханик (БМ) принимает самолет от авиатехника, проверяет записи о заправке топливом и маслом. Принимает доклад от бортпроводника о наличии аварийно-спасательного оборудования. Проверяет в кабине: - включение стояночного тормоза, - включение АЗС, - фактическое наличие топлива, - исправность оборудования и систем Закрывает дверь кабины экипажа на ключ и осматривает салон, багажные помещения, входные двери, багажные и аварийные люки. И только после этого производит внешний осмотр самолета. Расписывается в бортжурнале о приемке самолета и докладывает КВС: «Товарищ командир, предполетный осмотр выполнен, замечаний нет (были такие-то, устранены); аварийно-спасательное оборудование проверено, судовая документация на борту, проверена; ресурс самолета и двигателей достаточен для выполнения полета; топлива 11 тонн.» КВС принимает доклад от БМ и производит внешний осмотр самолета по установленному маршруту Решаемые задачи на этапе предполетной подготовки вертолета Ми-17: Автоматический предполетный расширенный контроль работоспособности комплекса, систем и агрегатов вертолета, выявление неисправного конструктивно-сменного блока и линии связи. Формирование интегрального сигнала исправности и готовности к полету по результатам автоматического предполетного расширенного контроля работоспособности ИБКВ. Ввод на земле с центрального пульта ввода (ЦПВ) в энергонезависимую память данных о навигационной обстановке района действия вертолета и контроль правильности ввода. Ввод с ЦПВ или выбор из энергонезависимой памяти заданной программы полета. Автоматизированный ввод начальных данных в СНС, БКВ. Начальная выставка курса: 1) по магнитному датчику; 2) по известному курсу ВПП, стояночному углу или другому внешнему источнику. Расчет максимально допустимых взлетных и посадочных масс, а также коммерческой нагрузки и заправки топлива для полета в заданных условиях, соответствует требованиям РЛЭ.
Comte: Теперь из ранееупомянутой инструкции: П 4 Подготовка к бою личного состава $1 Как офицеры, так и нижние чины подготовляются к исполнению своих обязанностей главным образом путем артеллерийских учений по боевому расписанию. Эти учения должны вестись в условиях возможно близких к обстановке боя. Учения должны производиться как днем, так и ночью. При учениях должны последовательно применяться: а) Убыль номеров прислуги орудий, прислуги подачи и плутонговых командиров; б) выключение электрического освещения в) выключение моторов электрического заряжания и подачи г) выключение моторов горизонтального и вертикального наведения башен д) прекращение подачи из погребов одного из отсеков корабля $2 Комендоры должны возможно чаще практиковаться в наводке, особенно на большие расстояния $3 Комендоры башенных пушек проходят повторительный курс школы комендоров в объеме той части программы, которая относится непосредственно к знанию как пушек, так и установок своей башни. $4 У бортовых пушек среднего калибра и у мелких пушек должно быть подготовлено по два заменяющих номера на обязанности первого комендора. Подготавливаемые на эти обязанности рядовые матросы проходят под руководством артиллерийских квартирмейстеров следующий краткий теоретический курс: а) Устройство пушки (своей) и ея станка. Название и назначение частей затвора и механизмов станка. Уход за пушкой во время стрельбы и после стрельбы. Изготовление станка к стрельбе. Наполнение жидкостью компрессора, а кто у 75 и 47 мм. пушек, то и наполнение воздушного накатника. Уметь разобрать затвор и переменить ударник. б) Род и назначение снарядов, употребляемых для данной пушки. Назначение снарядных трубок. Уметь установить дистанционную трубку на заданное число делений. в) Назначение и устройство прицела и поворотной мушки. Уметь установить прицел, целик и мушку на заданное число делений. Уметь поставить и включить приборы для освещения прицела и мушки. Правила прицеливания. г) Практический курс стрельбы: из 47 и 75 мм. пушек вспомогательными патронами около 70 выстрелов, из учебных стволов - 25 выстрелов и из своей пушки практическими снарядами 5 выстрелов. Ученики от 47 и 37 пушек вместо стрельбы из учебных стволов делают из своей пушки по 25 выстрелов и, кроме того, выполняют практическую стрельбу - каждый по 10 выстрелов. Этот же курс проходят и комендоры тех же пушек. $5 На обязанности гальванеров, на случай их убыли, выбираются более способные из матросов и назначаются хозяевами лебёдок и на коммутаторы. Эти чины должны пройти под руководством гальванеров следующий курс: а) Общее устройство лебёдки и элеватора. Нагрузка и разгрузка элеватора. Управление лебедкой при подъеме и спуске элеватора. б) Понятие о токе и изоляции. Включение и выключение двигателя. Рубильники и коммутаторы. Изоляция проводов. Признаки порчи изоляции и исправление. Сращивание проводов. Уход за мотором. Установка щеток и замена их. в) Устройство механизмов ручной подачи. Включение их и выключение. г) Роды, признаки отличия и назначение различного рода снарядов и патронов. Ч.5 Все комендоры башенных пушек (1-й и 2-й), комендоры прочих пушек и, кроме того: №№ 3 от 6 дюймовых бортовых пушек, №№2 и 3 от 120 мм. пушек №№ 2 и 11, от 75, 57, 47 и 37 мм. пушек проходят нижеследующий систематический курс стрельбы. На якоре вспомогательными патронами из 47 и 75 мм. пушек. Урок 1-й. Из 47 мм. пушки в неподвижный щит. Расстояние 2 каб. - 10 выстрелов. Урок 2-й. Из 75 мм. пушки в неподвижный щит. Расстояние 2 каб. - 5 выстрелов. Урок 3-й. Из 75мм или 47 мм. пушки в щит, буксируемый паровым катером со скоростью около 5 узлов. Расстояние 2-3 каб. - 5 выстрелов. На ходу. Урок 4-й. В щит, буксируемый самим кораблем, с расстояния от 1 каб. (для практики в прицеливании) из 47 или 75 мм. пушек - около 50 выстрелов. На ходу (9 узлов) из учебного ствола всвоей пушке, а прислуга 75 мм. пушек - из 6 дм. или 120 мм. пушек Урок 5-й. В неподвижный щит с расстояния 8-9 каб. - 5 выстрелов. Урок 6-й. Тоже при быстроменяющемся расстоянии (на прямых курсах) - 10 выстрелов. Урок 7-й. Тоже по щитам, буксируемым навстречу миноносцами со скоростью не менее 9 узлов - 5 выстрелов. Урок 8-й. Тоже ночью в неподвижный щит - 5 выстрелов. Примечание. Прислуга 47 и 37 мм. пушек выполняет уроки №№ 5,6,7 и 8 из своих пушек. На ходу практическими зарядами и чугунными снарядами из своих пушек. Урок 9-й. Днем в неподвижный щит - 3 выстрела Урок 10-й. Ночью в неподвижный щит - 2 выстрела.
Comte: Оттуда же - подготовка к стрельбе: "Гальванеры становятся на свои места. Осматривают и поверяют свои приборы и готовят к действию моторы. При ночной тревоге поверяют приборы для освещения прицелов и мушек. Дальномерные станции сообщаются с боевой рубкой. Дальномерщики выносят свои приборы для измерения расстояний и согласуют боевые указатели. Назначенные к переговорным средствам (переговорным трубам и телефонам) становятся на свои метса и поверяют путем переговоров исправность сети".
Comte: Кстати вот, из сходите по ссылке на книгу Мельникова - разрез 12" башни ЭБР "Бородино". По ней будет легче разговаривать: 6" и 12" башни "Бородино"
Comte: юнга пишет: quote:Или выстрелы из обоих орудий были сблокированы на один замыкатель, так, что ими обоими фактически стрелял один наводчик? В наставлении четко сказано - "Башенные 8, 10 и 12 дм. пушки стреляют по очереди (сначала правая, а затем левая), ориентируясь выстрелами 6 дм. и 120 мм. пушек". При сближении до 5 каб. установка прицелов не меняется и все участвующие в стрельбе пушки поддерживают возможно частый огонь до сигнала "перестать стрелять".
Alexey: Comte wrote: quote:Кстати, нету ли у кого учебника "Курс морской артиллерии" Яцыно (ч2)? У Тима с "Варяга" может быть, т.к. он в своем разборе боя в Чемульпо именно на часть 2 ссылался.
Alexey: cobra wrote: quote:а че за книга когда издана......??? "Морская артиллерия", профессор Яцына, курс Морской академии, 1913 год
Comte: юнга пишет: quote:Дело в том, что несмотря на некоторую общую схожесть, морские орудия все же довольно сильно отличаются при принципу своего устройства от сухопутных, и это мало кто замечает. У сухопутного орудия в принципе нельзя закрепить прицел на станине орудия, потому, что тогда он не будет жестко связан со стволом, а это очень важно. Прицел Перепелкина обр. 1907 - на фото в моем посте от 15.59 16.02. Никаких принципиальных отличий от прицела полковушки. Следующая цитата ув. Юнги полностью отвечает на предыдущую - да, прицел морского орудия (особенно башенного) не крепился непосредственно к орудию, линия прицеливания синхронизировалась дистанционно, тягами. юнга пишет: quote:Но зачем это сделано? Вероятно от большой глупости. Скорее всего, кораблестроители тупо скопировали принцип наведения сухопутных пушек и применили его к морским орудиям, хотя тут он совершенно не нужен и даже вреден. Это произошло видимо потому, что никто не понимает различия принципов наведения сухопутных и морских орудий. Дело в том, что у сухопутных пушек цель, которую они обстреливают, может находится на любой – разной высоте, а вовсе не обязательно на горизонтальной плоскости земли. Например – обстреливаемая цель может в принципе находится на противоположном низком берегу реки, или внизу оврага, или у подножия холма, тогда как стреляющая пушка в это время находится на несколько десятков метров выше цели. Поэтому прицел полевой пушки должен иметь возможность наклоняться вниз относительно ствола. Точно так же в противоположной ситуации если враз засел на вершине холма, то прицел полевого орудия должен иметь возможность поднимать свой угол зрения вверх, чтобы хотя бы увидеть расположение врага. Вот это принципиальная особенность всех сухопутных пушек. Но в противоположность этому, корабельные орудия времен русско-японской войны (пока не было самолетов) не имели никакой необходимости обстреливать цели находящиеся выше или ниже их плоскости. Потому, что все корабли плавают только по горизонтальной поверхности моря, поэтому у корабельных орудий тех времен в принципе не должно быть прицелов, отклоняемых от горизонтальной плоскости! Однако, именно такая глупость и была реализована для всех морских пушек. То есть, конструкторы с помощью всяческих ухищрений добивались того, чтобы при увеличении угла подъема орудия главного калибра, его прицел тут же одновременно с ним наклонялся вверх, и при этом в прицел уже нельзя было увидеть поверхности моря, а одно только небо. И для дальнейшей наводки корабельному наводчику пришлось бы сначала вернуть окуляр прицела в горизонтальное положение. Это обыкновенная техническая глупость. Заступлюсь за создателей прицелов. А заодно вернемся к теме "самого нужного прибора". Уважаемый Юнга здесь оказывается в положении широко известной унтер-офицерской вдовы. Действительно, в море корабли расположены, вроде бы, на одной плоскости (хотя на самом деле это, конечно же, не плоскость, а поверхность геоида зашумленная приливными и отливными волнами и волнением), но углы между плоскостью палубы и направлением вертикальной наводки на цель есть, и вызываются они теми самыми КРЕНОМ и ДИФФЕРЕНТОМ корабля. Соответственно, не стоит считать дебилами лейтенанта Мякишева или лейтенанта Перепёлкина, а стоит понять, что синхронизация оси прицеливания и поля зрения прицела как раз и позволяет осуществлять наводку независимо от крена и дифферента корабля.
Comte: юнга пишет: quote:То есть дальномер размещенный у башенных наводчиков кораблей постройки до 1905 года (да и несколько более поздних тоже, вплоть до появления внутрибашенных дальномеров после первой мировой войны) не имел НИКАКОЙ возможности измерять дистанцию до вражеских кораблей, и в сущности такой прицел был бесполезной игрушкой, просто скопированной от сухопутных пушек. Поэтому вертикальный наводчик внутри орудийной башни хоть главного, хоть среднего калибра не мог самостоятельно измерить дистанцию до вражеского корабля, а в лучшем случае мог судить о ней только собственными догадками. Сами понимаете, что это весьма глупо. Дальномера в башнях в тот период не устанавливали. Но я так понимаю, что это описка, имелся в виду прицел? Прицел не был бесполезной игрушкой именно потому, что задав угол между осью прицеливания и осью ствола (который так и назывался - "прицел", или, что тоже самое, "поправка прицела") в момент прохождения оси прицеливания (попросту оси прицела - перекрестье в оптическом, либо совмещения прицела и мушки в векторном прицеле) через цель наводчик как раз приводил орудие на угол, обеспечивающий требуемую дальность. Поправка горизонтального наведения ("целик", или, что тоже самое "поправка целика") компенсировала суммарную угловую скорость цели. Поправки эти вычислялись офицером управляющим стрельбой (либо плутонговым или башенным командиром, когда центральный огонь был невозможен), а затем уточнялись пристрелкой. Именно их и передавали по системе управления огнем, либо по телефонам, либо по переговорным трубам, либо голосом, либо с вестовыми, на листке блокнота. Вот цитата из военно-морского словаря: КОРРЕКТИРОВАНИЕ АРТИЛЛЕРИЙСКОЙ СТРЕЛЬБЫ — введение поправок (корректур) в установки прицела и целика (по дальности и направлению) , производимые в процессе стрельбы артиллерии на основании наблюдения за ее результатами и определения отклонений разрывов снарядов юнга пишет: quote:Уважаемый Comte, утверждает, будто все наводчики, и в том числе наводчики башенных орудий, смотрели в свои прицелы, осуществляя наводку. Но задумайтесь: зачем им это надо было делать, если для того, чтобы осуществить вертикальную наводку, то перед этим надо определить полный угол вертикального наведения, для чего требовалось произвести немало вычислительных действий. Сначала нужно было определить дистанцию до вражеского корабля, пользуясь либо дальномером, либо оптическим прицелом. Затем рассчитать точку встречи снаряда и вражеского корабля, учитывая что за время полета снаряда он может изменить свою дистанцию до нас. То есть, при таком способе наводки каждый наводчик обязан был бы как минимум постоянно пользоваться микрометром Люжоля. Это все фантазии г-на Юнги. В реальности все выглядело так: Офицер, управляющий стрельбой, определял поправки прицела и целика, одним из способов передавал их в башню (в плутонг). Плутонговый командир указывал эти поправки расчетам орудий. В расчет всех орудий 2-м или 3-м номером входил УСТАНОВЩИК ПРИЦЕЛА, который выставлял эти поправки на прицеле. Далее наводчик (1-й номер) осуществлял прицеливание - то есть добивался совмещения оси прицеливания с целью (в "Наставлении"четко указано - в какую точку корабля-цели наводить). В момент совмещения оси прицеливания с целью и с учетом поправок прицела и целика орудие и приобретало ПОЛНЫЙ УГОЛ НАВОДКИ - то есть то положение, при выстреле из которого снаряд должен был попасть в упрежденную точку цели в момент попадания. Выдача на орудия СРАЗУ полного угла наводки применяется и требуется тогда, когда наводчик не визирует цель. юнга пишет: quote: А умели они это делать или нет – как вы думаете? Ясное дело, что все данные о дистанции стрельбы башенные артиллеристы получали от старшего артиллериста – управляющего огнем, и эти данные сообщались им по системе Гейслера (у японцев – Бара и Струда). Однако, уважаемый Comte тут же пытается опровергнуть это: дескать якобы «…до появления системы, выдающей полные углы цели, чего в системе Гейслера образца 1898 года НЕ БЫЛО». Вот это номер! Оказывается старший артиллерист не вырабатывал полный угол наводки для орудий! Интересно бы тогда спросить Comte: какой именно угол наводки высчитывал старший артиллерист: может быть какой-нибудь половинчатый, недорассчитанный? Раз в пятидесятый (а что, мне не жалко - рабочий день кончился) повторяю - ПРИЦЕЛ и ЦЕЛИК. Все остальное до 1911 года делали наводчики орудий. Полный угол наводки - это положение оси орудия. Система Гейслера его не передавала. Она передавала поправку прицела и целика. Полный угол - результат сложения положения оси прицеливания с этими поправками.
Comte: юнга пишет: quote:Однако, каждый из вас тут же вспомнит фразу, что управляющий огнем дает какую-то непонятную для вас «поправку целика», а плутонговый командир потом еще дополнительно исправляет ее соответственно калибру пушек. Так может быть, вы подумаете, будто старший артиллерист вычисляет какие-то неокончательные углы наведения орудий? Тут суть вот в чем. Как вы понимаете, то вражеский корабль – цель постоянно движется: то быстрее нашего судна, то медленнее. И поэтому он просто обязан смещаться по отношению к первоначальной наводке орудия, сделанной во время пристрелки. Вот чтобы обеспечить точное наведение для каждого следующего выстрела старший артиллерист и сообщает ПОПРАВКУ целика – то есть на сколько сотых долей градуса или тысячных дистанции следует дополнительно повернуть орудие, чтобы точно попадать. То есть поправка целика это вовсе не какое либо исправление, а есть в сущности тот самый полный угол наведения: "целик столько-то делений прибавить или уменьшить". Впрочем, все читатели, и в первую очередь уважаемый Comte, тут же могут вспомнить и еще одно обстоятельство: «Скомандованная поправка целика у пушек большого и малого калибра исправляется соответственно калибру пушки и расстоянию по таблице, которая должна быть на руках у командира плутонга». И: «необходимые поправки берутся прямо на цели, относя в надлежащую сторону вспомогательную точку прицеливания». Тут вероятно все читатели задумаются: что такое исправляет какой-то плутонговый командир в данных старшего артиллериста? А на самом деле все очень просто. Как вы знаете, у всех артиллерийских орудий существует такое явление как ДЕРИВАЦИЯ. Это просто смешно. Слова про "необходимую поправку прямо на цели" относятся к орудиям 57 мм. и ниже. Какая, извините, деривация, на 10 кабельтовых дистанции при отражении минной атаки и стрельбе с плечевого упора?
Comte: юнга пишет: quote:Ведь как до этого думали все наивные знатоки, наводчики тоже сидят в своих колпаках и смотрят в прицелы для наведения орудий. Из чего это следует? Комендор должен визировать цель непосредственно в момент донаведения и выстрела. Во время цикла заряжания (достаточно продолжительного - не менее 1,5 минут, а в среднем - минут 4-5) ему необязательно торчать в колпаке, и даже наоборот - он может спуститься в башню, осмотреть свое заведование - ведт по уставу он не только наводчик, но и "хозяин" орудия. юнга пишет: quote:- Смотрите что случилось! Дульная часть левого орудия была оторвана на порядочную длину. Но в башне не знали, что оторванный кусок стали в полтонны весом (по моей оценке не менее чем в пять тонн), был заброшен на верхний ходовой мостик. При этом трое матросов на мостике были убиты.» И опять никто из читателей не заметит того, что комендор Волков увидел оторванный кусок ствола не сразу после происшествия, а только после того, как зарядили орудие. Точно так! До этого он, как 1-й номер расчета и хозяин орудия, был занят устранением неисправностей в башне, затем контролировал цикл заряжания, а как только поднялся к прицелу - увидел, что случилось с орудием.
Comte: юнга пишет: quote:Таким образом, Евгений Поломошнов впервые в современной истории высказал гениальную мысль о том, что наводчики корабельных орудий вовсе не смотрели на корабли врага в свои прицелы. В развитие этой основополагающей мысли, Олег Тесленко досконально раскрыл ее, разъяснил, и неопровержимо доказал для всех любителей военно-морской истории! Олег Тесленко находится, как это зачастую с ним случается, в плену своих иллюзий. У него плохо с логикой - он не различает понятия "смотрели в прицелы не все время" и "совсем не смотрели в прицелы". юнга пишет: quote: Но старший артиллерист и не думает вдаваться в эти тонкости, потому что у орудий каждого калибра шкалы отградуированы сразу на дистанции. То-есть, он просто сообщает для всех орудий, что дистанция стрельбы – например 30 кабельтовых, и каждый комендор сразу понимает насколько нужно поднять ствол своего орудия. Это никак не доказывает версии с "самым нужным прибором". Поправка прицела определяется и передается точно также. А комендор таки "поднимает" свое орудие относительно оси прицеливания на угол прицела, установленный на этом самом прицеле, что, кстати, полностью соответствует наведению сухопутного орудия.
Comte: юнга пишет: quote:Но ведь корабельные орудия как всем понятно, принципиально отличаются от сухопутных тем, что корпус корабля стальной, а не из мягкой земли. Поэтому никакого изменения положения морского орудия относительно корабля никогда не происходит даже после выстрела (откат не считается). Очердная логическая ошибка, помноженная на незнание матчасти. Сухопутное орудие горизонтируется по пузырьковым уровням, а морское, вместе со всем кораблем, подверженно качке - о чем, собственно, и весь разговор. юнга пишет: quote:Поэтому глубочайшее заблуждение испытывает уважаемый Comte, сообщая всем читателям, что якобы наводка корабельных пушек только индивидуальная – как и у сухопутных пушек. Да даже у тех она в значительное мере групповая, потому, что каждая сухопутная батарея состоит из нескольких пушек, а данные им всем для стрельбы вырабатывает офицер, и хотя их передача к наводчикам орудий осуществляется просто голосом, а не с помощью системы Гейслера или Бара и Струда, но по сути дела это не такое уж сильное отличие. Уважаемый Юнга передергивает слова уважаемого Comte, заодно с фактами. Я нигде не утверждал, что наводка морских пушек была ИНДИВИДУАЛЬНАЯ, найдете такую цитату - принародно извинюсь. Я всюду говорил, что наводка была централизованная, по системе Гейслера, либо с иным способом передачи поправок прицела и целика. Но наведение орудий, включая самые крупные башенные, в описываемый период (а не позже, в дредноутную эпоху) выполнялось именно наводчиком, и именно визуально. юнга пишет: quote:Цитата из Comte: «Таким образом, при индивидуальной наводке орудий положение судна "на ровный киль" нам совершенно не нужно - прицел задает угол между линией прицеливания и осью ствола, положение ДП, или там палубы никакой роли играть не будет, и никакой "самый нужный прибор" нам не нужен, и нужен не будет до появления системы, выдающей полные углы цели, чего в системе Гейслера образца 1898 года, а равно - в системе Барра и Струда того же времени не было.» В действительности же полные углы наводки высчитывает вручную карандашиком управляющий огнем старший офицер, а система Гейслера и Бара и Струда лишь передает его данные к орудиям. Когда она вырабатывает полные углы наводки (как это делала система образца 1911 г), то об этом так и писалось в описании. Про систему 1898 года ясно написано ПРИЦЕЛ и ЦЕЛИК. Их же можно передавать и голосом, и с вестовым. Полные углы передавать так невозможно, тем более, с точностью, приемлемой для стрельбы - слишком велико время задержки и мала точность. Особенно это касается горизонтальной наводки - управляющему огнем пришлось бы высчитывать упреждение с поправкой на движение цели и время передачи направления, например, с вестовым. Между тем, в "Наставлении" не выделятся изменение порядка передачи данных при переходе управления с Гейслера на голос или на вестовых. юнга пишет: quote: Поэтому наводчикам корабельных орудий не было никакой нужды смотреть в свои прицелы – все расчетные данные они получали снаружи. Но если комендоры не смотрели в прицелы, то они в принципе не смогли бы точно стрелять на качке! Ведь не видя морского горизонта на глаз – вообще невозможно определить истинный крен корабля в каждый конкретный миг времени! Не только с точностью до сотых долей градуса, но даже и до целых градусов невозможно! То есть, когда наводчик внутри башни находится внутри замкнутого броней объема, то значит он относительно поверхности моря напоминает человека сидящего в темной комнате с завязанными глазами! И в таких условиях вообще не может быть никакой речи о точной стрельбе при отсутствии специального прибора, вызывающего электрическое замыкание для выстрела в строго определенном положении корабля – например на «ровный киль». По всему вышесказанному - вы никак не доказали, что наводчикам ВООБЩЕ не надо было смотреть в прицел, вы лишь доказали, что они не смотрели в прицел ВСЕ ВРЕМЯ, но это, как мы уже обсудили и не нужно - достаточно несколько секунд для точной донаводки непосредственно перед выстрелом. юнга пишет: quote: И хотя, некоторые невнимательные читатели могут подумать, что наводчики казематных орудий не находились в замкнутой коробке башен, а якобы могли видеть море, но ведь при этом они все равно не смотрели в прицелы своих пушек. Потому, что на японских броненосцах в нижних рядах казематных орудий да еще при небольшом крене глаз наводчика оказывался всего лишь в 1 метре над поверхностью волн, тогда как дальномер установленный на марсе находился на высоте примерно 20 метров над морем. То есть, и у японцев тоже жестко действовал принцип Центральной наводки, чего видимо до сих пор никто не понимает. Конечно, действовал. И это все понимают - вопрос только в том, что понимать под центральной наводкой (хотя понимать тут особо нечего - в "Наставлении" все описано предельно ясно).
Comte: юнга пишет: quote:Без всякого сомнения, что исходные данные для стрельбы им давал управляющий огнем – старший артиллерийский офицер. А получали эти данные в башнях с помощью задающих циферблатов. Однако, никто из знатоков не обращает внимания, что эти задающие дистанцию и горизонтальный угол наводки циферблаты располагались на казенной части ствола орудия – ПЕРПЕНДИКУЛЯРНО ЕГО ОСИ! Это вы можете у видеть для примера на фотографии носового орудия эсминца «Новик» из книги Цветкова со стр. 97. То есть, для того, чтобы увидеть циферблат этого прибора, наводчик должен стоять сбоку от него, так, чтобы его глаза находились на высоте по уровню примерно равной расположению ствола орудия. А циферблаты башенных орудий вероятно находились под потолком башни, или тоже крепились на стволе орудий. Но ведь как все вы знаете башенные колпаки наводчиков находились на самой крыше башни, и если бы наводчик безвылазно сидел вставив свою голову по плечи в такой колпак, то тогда ОН НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ СМОГ БЫ увидеть показания боевого циферблата! Ведь для этого он должен бы спрыгнуть вниз со своего помоста – на пол башни, и уже оттуда смотреть на циферблат наводки и вращать маховики наводки, которые тоже кстати находились на этом же уровне – то есть настолько ниже положения наводчика находящегося головой в своем колпаке, так что он ни в коем случае не смог бы достать маховиков наводки. Так что было важнее для стрельбы: смотреть в прицел наводчику, или смотреть на боевой циферблат? Гениальную догадку на счет этого высказал участник нашего форума Евгений Поломошнов! Вот его истинные слова: «Для русско-японской войны это не легенда, мало того, далеко не все (наводчики) смотрели в оптику…» Все так - циферблат не находился на рабочем месте комендора - его показания больше требовались установщику прицела. Да, многие наши наводчики наводили "по стволу", а нектороые - не умели читать десятичных дробей, что затрудняло установку прицела - и, соответственно и точность на 1ТОЭ была в разы ниже, чем у японцев, о чем говорится в той же самой книге Евгения Поломошнова. юнга пишет: quote:Подтверждение тому, что наводчики орудий выполняли лишь простейшие, самые тупые функции мы можем увидеть в книге Гончарова «Курс морской тактики. Артиллерия и броня» на стр. 44. Читателям не следует думать, будто Л.Г. Гончаров писал только о временах первой мировой войны, потому, что и во время русско-японской войны уже существовали приборы центральной наводки системы Гейслера, которые практически не изменились вплоть до советских времен. А значит условия работы наводчиков и во времена русско-японской войны, и во времена первой мировой войны были одинаковы. Их главной и единственной задачей во все времена было лишь тупое совмещение стрелок на циферблатах, при полном отсутствии у персонала всякой мысли. Никакого самостоятельного наведения орудий! Вот что об этом говорит Гончаров: «Задачи орудийной прислуги и, в частности, наводчиков и установщиков прицелов в настоящее время упрощены настолько, что есть основания полагать, что в бою они будут поставлены в такие же условия, что и в мирное время. Управляющему же огнем придется работать в бою безусловно в иных условиях, чем в мирное время… Воля противника НЕ ВЛИЯЕТ НА РАБОТУ установщиков и наводчиков, на управлении же огнем она сказывается очень сильно. Один управляющий огнем может, безусловно, испортить всю стрельбу калибра и даже корабля. Один наводчик не должен испортить стрельбы, если нет центральной наводки…» Этот Гончаров путается в словах. И на самом деле он должен был написать, что каждый наводчик не сможет испортить стрельбы, если есть центральная наводка. То есть, там где нам удобно - там с Гончаровым соглашаемся, там где неудобно - там спорим. Относительно времен, о которых писал Гончаров - вы подгоняте факты. Вам уже неоднократно указывали, что во вполне открытых и доступных источниках говорится о том, что система Гейслера версии 1911 года кардинально отличалась от версии 1898 года именно тем, что включала в себя аналоговые баллистические вычислители и позволяла передавать на орудия полные углы наводки, сформированные положением дальномера, учетом измеренной дистанции и относительной скорости цели, что давало возможность стрельбы по невидимой для наводчика цели. в этой же системе впервые появилась система, которую вы называете "самым нужным прибором". Более того, циферблаты приборов Гейслера обр. 1911 года были совмещены с прицелами, наводчик мог наводить ЛИБО по визируемой цели с учетом поправок, ЛИБО совмещая стрелку полного угла наводки со стрелкой положения орудия.
полная версия страницы